14. Шторм
Огромная страшная и мохнатая обезьяна схватила Дикки и, запрыгнув на лиану, которая свисала с пальмы, стала раскачиваться. Дикки от страха не могла даже вымолвить слова, вцепившись в шерсть этой гориллы. Лиана раскачивалась все сильнее, под тяжестью обезьяны скрипела, трещала и была готова вот-вот оборваться.
- Мама, мамочка! – закричала Дикки и… проснулась.
Девочка еще полностью не отошла ото сна, но качка на судне не прекращалась, слышался тот же скрип и грохот. Как будто та обезьяна продолжала раскачивать огромный корабль из стороны в сторону.
Дикки щелкнула выключателем над головой, и каюту осветила неяркая лампочка. Оглядевшись, она поняла, что судно сильно качало. Одежда ее валялась на палубе, там же валялись книжки. Дверца шкафа или рундука, как его по-морскому называл Алекс, на качке то закрывалась, то открывалась, каждый раз громко хлопая. Дикки перекатывалась с одного бока на другой, и даже голова была то выше ног, то наоборот.
Выбрав более-менее спокойный момент, Дикки села, свесив ноги с кровати. Переждав очередной крен, она встала на палубу и шагнула к шкафу. Оказалось, что сидеть на кровати и ходить по палубе во время сильной качки – это совсем не одно и то же. Девочку как будто кто-то схватил за шиворот и вновь кинул на кровать, причем сделано так бесцеремонно, что, не успев схватиться за что-нибудь, она просто свалилась, больно ударившись головой о переборку. Потирая ушибленное место, она постаралась опять сесть, потом спрыгнула с кровати. Теперь ее бросило на рундук. Девочка вцепилась в дверцу и буквально повисла на ней. Со следующим креном дверца была закрыта, и Дикки, ухватившись за столик, накрепко закрепленный к переборке и палубе, села на диванчик.
Кое-как девочка подобрала одежду, с трудом оделась и решила выйти из каюты, проведать обстановку. Нужно было добраться до камбуза к тете Варе, где было бы не так страшно.
Коридор, пока Дикки двигалась по нему, кренился то на одну сторону, то на другую. Дикки то прижимало к поручню, идущему вдоль всего коридора, то наоборот, она повисала на нем, цепляясь за поручень обоими руками.
Тяжелая стальная дверь камбуза была открыта и держалась на защелке. Плита на камбузе была совсем не такая, какой Дикки привыкла ее видеть. Она была вся поделена на квадраты металлическими заборчиками. В двух из них стояли кастрюли и в них что-то кипело.
- «Как просто!» - подумала Дикки и шагнула через комингс.
- Здравствуй, моя хорошая! – улыбнулась девочке тетя Варя, держась за поручень, который шел по краю всей плиты. Раньше Дикки думала, что он предназначен для того, чтобы вешать на него полотенца да поварешки, а теперь поняла, что за него очень удобно держаться во время качки.
- Сядь вон там, у стола и я тебя покормлю сейчас, - сказала Кокошкина и ловко заскользила по камбузу, то хватаясь за поручни, то опираясь руками о ближайшие столы, лари и рундуки.
- КаРРРаул! – раздалось сверху, и девочка увидела Ворону, которая пряталась в своем укрытии.
- Ой, Ворошечка, ты спряталась там, тебе страшно?
- КошмаРР! – пожаловалась птица.
- Ну, конечно же, страшно ей, - сказала тетя Варя, - на палубе такой ветер, что мигом унесет!
- А человека унесет? – спросила Дикки.
- И человека, наверное, может, - сказала тетя Варя, - ишь, ревет-то как!
И действительно, через открытый иллюминатор слышно было, как ветер гудит и свистит на разные голоса, разрезаемый мачтами, реями и множеством толстых и тонких веревок, идущих от них. Дикки подошла к иллюминатору. То, что она там увидела, завораживало своей мрачностью.
Огромные валы серо-стального цвета, покрытые полосами пены, мчались навстречу судну. Пену с гребней срывал ветер и нес дальше в виде облачков мелких брызг.
Ворошка села на край своего убежища и неодобрительно смотрела на Дикки.
- Ты чего, Ворошка? – спросила ее девочка.
- Видимо за тебя беспокоится, чтобы близко туда не подходил, – улыбаясь, ответила за птицу тетя Варя.
- Ну, ладно, - сказала Дикки, ставя чашку на стол, - пойду-ка я на мостик схожу, посмотрю, что там делается.
- На мо-остик? – с удивлением спросила тетя Варя.
- Ну да, на мостик.
- И что же ты там собираешься делать?
- Пока не знаю.
- А зачем тогда собираешься идти туда?
- А мне старпом сказал, что я могу сколько угодно приходить на мостик!
- Правда? И ты теперь собираешься постоянно туда ходить?
- Ну конечно, ведь мне разрешили.
- Да-а… Оно, конечно, так, но вот давай подумаем немножко об этом вместе, хочешь?
- Давайте подумаем, - согласилась Дикки, не совсем понимая, о чем здесь можно говорить, если все и так ясно.
- Вот ты представь себе, что пришел к нам с тобой в гости человек, которого мы с тобой уважаем и даже любим немножко.
- Старпом?
- Хорошо, - засмеялась Кокошкина, слегка покраснев, - пусть будет старпом.
- Мы его напоили чаем, поговорили с ним, он встал и стал прощаться. Что мы ему скажем на прощанье?
- Мы ему скажем «До свиданья!»
- Хорошо, а еще что?
- А что еще?
- Воспитанные и вежливые люди говорят обычно в таких случаях «Заходите к нам еще!». Скажем так? Пригласим?
- Да, конечно же, обязательно пригласим.
- А теперь представь, что после этих слов он будет заходить к нам по нескольку раз в день, и когда мы читаем, и когда умываемся, и когда одеваемся, и когда причесываемся, ну или вообще когда заняты своими делами.
- Все, все, тетя Варя, – засмеялась девочка, замахав руками, - поняла! Ведь мы же пригласили его потому, что мы вежливые, и мы ему рады, а он…
- А он пригласил тебя на мостик! – продолжила за нее Кокошкина, - Не так ли?
- Это что же получается? Когда приглашают, идти не нужно?
- Нет, совсем не это получается! - серьезно сказала Кокошкина и погладила девочку по голове, - Получается, что, прежде чем идти, нужно очень хорошо подумать и понять, так ли это нужно тебе именно сейчас, и ждут ли там тебя сейчас? Вместе подумаем или сама?
- Сначала я сама попробую, хорошо? – спросила Дикки.
- Хорошо, давай сама.
- Что мне там нужно сейчас? – сказала девочка, и тут же сама себе и ответила, – Ни-че-го!
- Так, а дальше?
- Сейчас на море шторм, и судном, наверное, трудно управлять в такую погоду. И уж точно там всем не до меня.
- И что же теперь будешь делать? – широко улыбаясь, спросила тетя Варя.
- Что я пойду в каюту и порисую немножко! – засмеявшись, ответила Дикки.
- Умничка ты моя! – сказала тетя Варя, - Приходи через пару часиков, будешь мне помогать - скатерти на столах поливать.
- Зачем их поливать? – засмеялась девочка, решив, что тетя Варя разыгрывает ее.
- А вот, когда придешь, сама все и увидишь.
Дикки вернулась в свою каюту и взялась за карандаши. Рисовать при такой качке было совсем не просто. Карандаши постоянно падали со стола и Дикки разложила их на кровати. Нарисовав свой остров, Дикки задумалась над тем, что бы еще нарисовать, но тут в дверь постучали. Это пришел Алекс. Дикки обрадовалась. С ним ей никогда не было скучно, и время всегда летело очень быстро. Вот и на это раз, урок как-то совсем неожиданно быстро закончился, и Алекс ушел.
Дикки опять пошла на камбуз, но тети Вари там не было. Дикки нашла ее в кают-компании, где Кокошкина накрывала столы свежими скатертями.
- Пришла, помощница? – спросила она Дикки.
- Конечно, я же обещала. Что надо делать?
- Бери чайник и поливай скатерти.
- Зачем?!
- А вот, ты полей одну, а потом я тебе покажу, зачем нужно так делать.
Дикки набрала в большой чайник немного воды и вылила немного на скатерть, постоянно глядя на тетю Варю – не засмеется ли она, и не скажет ли, что это была шутка.
- Смелее, больше лей! – сказала тетя Варя и, взяв у девочки чайник, щедро полила всю скатерть, - Вот так нужно поливать!
- А теперь, - поставь чайник на середину стола, - попробуй сдвинуть его, не поднимая. Дикки чуть толкнула чайник, но он не сдвинулся с места. Толкнула сильнее – опять не сдвинулся. Он как будто прилип к столу!
- А теперь, - переставив чайник на соседний стол, сказала тетя Варя, - попробуй сдвинуть его тут.
Девочка только дотронулась до чайника, как тот сам заскользил по столу при очередном крене судна и, если бы тетя Варя не задержала его, оказался бы на полу.
- Поняла? – улыбаясь, спросила тетя Варя.
- Да, конечно, чайники не скользят по мокрой скатерти.
- И не только чайники. Полей остальные скатерти и начинай расставлять на столах тарелки и стаканы.
Еще сутки судно швыряло и качало. Оно скрипело, но держалось. Дикки время от времени чувствовала, как подкатывает неприятное ощущение, легкая тошнота, и тогда она бежала на камбуз, к тете Варе и там – к открытому иллюминатору. Подышав свежим воздухом, она съедала какой-нибудь бутерброд и снова возвращалась в каюту, чтобы там лечь и постараться подремать.
Проснувшись утром, Дикки обнаружила, что судно почти не штормит. Девочка быстро умылась, оделась и побежала наверх, на палубу. Это было так здорово – выйти на открытую палубу после двух дней заточения!
Палуба, поручни, все-все было покрыто слоем влажной соли. Дикки попробовала ее – она оказалась горько-соленой на вкус.
- Ничего, Дикки, мы эту соль смоем пресной водой и опять все будет чистым и красивым, - раздался голос боцмана.
- Здравствуйте. А все сидят по своим каютам, пока идет шторм? – спросила Дикки.
- Работы хватает и во время шторма, только работают не на палубе, а в помещениях. Вот, во время этого шторма мы сплели несколько кранцев. Знаешь что это такое?
- Нет, не знаю.
- А это такие груши на веревке, плетеные из каната. Их подкладывают, чтобы судну мягче было швартоваться к причалу или к другому судну.
- Да, точно! Я видела такие, - обрадовалась Дикки.
- Та-ак, - сказал боцман, глядя на часы, - шторм миновал, мы прогулялись, а теперь не мешало бы и позавтракать, как думаешь?
- Еще как думаю! – засмеялась девочка, - Я готова съесть целый котел каши, а то во время качки аппетита совсем не было!
